Поэт болонский алексей биография. Ноябрьские капризульки. Нивы сжаты, рощи голы

Одним прекрасным летним днем молодой поэт Иван Подушкин приехал в столицу своей любимой родины из прекрасной рязанской деревни на чугунном, быстроногом поезде с целью посмотреть на жизнь городских людей, полюбоваться красотой многих музеев великой Москвы, а также встретиться с известным на то время поэтом Болонским, который в своих стихах прославлял царство любви и красоты. Иван хотел прочесть ему некоторые свои стихотворения и услышать о них мнение человека довольно много знающего в области поэзии и искусства. От мнение Болонского зависела его творческая судьба. Он решил, что если Болонский похвально отзовется о его творчестве, то он и дальше будет продолжать сочинительством стихов, станет поэтом любящим свой родимый край, будет гореть в огне пламенных, поэтических чувств, если же нет, то тогда прощай чарующий мир поэзии, океан сочетания божественных звуков и слов. Для творческой личности витающей в заоблачной стране фантазий нет ничего лучше, чем слышать шум океана звуков и слов, который полностью заполняют душу, и ты не можешь спокойно заснуть, пока не выплеснешь все, что чувствуешь на белом листе бумаги, который служит поэту явным другом в момент его духовных озарений
Иван приехал в Москву всего лишь на несколько дней. Он становился на ночлег в одной старенькой привокзальной гостинице, которая очаровывала его стариной. Увидев, ее Иван сказал про себя: «Наша жизнь действительно коротка. Кажется, что человек живет на этой земле всего лишь считанные минуты, а не многие года. Да так оно и есть. Когда-то в этой гостинице жили люди, которых давно нет в этом мире. Живут они лишь только в памяти своих друзей и родственников. Они тоже о чем-то мечтали, влюблялись, страдали, смеялись и мыслили. Одним словом жили. Были такими же людьми, как и мы. Некоторые из них своим талантом, любовью ко всему миру, проповедованием идеалов добра покали нам, что этот мир прекрасен, и они навсегда вошли в нашу жизнь как люди, чей альтруизм не знал границ. Я тоже хочу всю свою жизнь прожить с любовью к людям и к этому бездонному бесконечному небу, по которому плывут, как корабли по глади морской, белоснежные облака. Я люблю этот мир с зелеными лугами, густыми лесами, веселыми ручьями, желтыми полями и широкими степями. Я люблю Русь! Я буду ей вечно служить!”
Его комната располагалась на втором этаже ветхой гостиницы. Из окон открывался вид на вокзал и радостное летнее небо. В комнате было очень чисто и уютно, несмотря на убогость всего внутреннего убранства. Ивану она понравилась. Он оставил свой чемодан в комнате и сразу же отправился на столичном метро в гости к Болонскому, который жил неподалеку от Красной площади. Адрес он узнал из большой телефонной книги своего старого и доброго деда Афанасия. По дороге он очень нервничал, ведь решалась его поэтическая судьба. Он также боялся, что не застанет его дома или он уехал куда-нибудь странствовать. Иван никого не замечал, он находился в мире тревог и переживаний. Он надеялся, что его стихи понравиться великому поэту России и он сможет продолжать творить. Ведь он жить не может без поэзии.
Наконец он уже стоял у двери квартиры поэта и никак не набирался смелости позвонить в дверь. Но все же через несколько минут он смог пересилить себя и нажал на дверной звонок. Теперь ему оставалось только ждать. И ожидание было недолгим. Ему открыл дверь человек, стихи которого он обожал и которым восхищался. В коридоре стоял мужчина на вид 32 лет среднего роста, с небесно голубыми глазами, довольно худощавый и явно не спортивного телосложения. Звали его Николаем Болонским. На нем был надет длинный домашний халат, в правой руке он держал небольшой томик стихов Пушкина.
Проходите, пожалуйста, молодой поэт! Буду рад вас считать своим гостем - сказал Болонский
Как вы узнали, что я хочу быть поэтом?- спросил с удивлением Иван
Я вижу насквозь человеческую душу - ответил Болонский и еще раз пригласил его зайти в квартиру.
Покорно вас благодарю - сказал Иван и зашел, наконец, в квартиру. Он выглядел очень растерянно.
Болонский закрыл входную дверь и пригласил молодого человека пройти в гостиную. Иван последовал за ним. Сердце его начало биться еще быстрее, он весь дрожал, как трусливый заяц. Ему даже казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Несчастный Иван очень сильно переживал.
Болонский уселся в своем любимом кресле, томик стихов положил на маленький столик, стоявший рядом с креслом. Иван сел на деревянный стул напротив его. В большой и светлой комнате стояла тишина. Они смотрели в глаза друг друга и молчали. Две поэтические души встретились в мире, где правят, к сожалению, деньги и жестокость.
Первым заговорил Болонский. Иван по- прежнему находился в состоянии нервного страха и не мог даже сказать слово.
Я бы хотел услышать ваши стихи мой милый друг. Пожалуйста, прочитайте мне что – нибудь - ласковым и нежным голосом сказал Болонский. Он понимал, в каком состоянии находится его брат по перу.
После этих слов у Ивана загорелся огонь в груди. Его страх исчез. Он встал со стула, достал из кармана пиджака скомканный листок бумаги, поднес его к своим глазам и перед тем как начать читать сказал: «Стих называется Звезды. Я написал его в одну лунную, звездную ночь. Я восхищаюсь красотой звезд сияющих на небе. Я обожаю красотою природы и не понимаю, как многие люди на земле любуются шикарными машинами и дорогими домами и совсем не обращают внимание на первозданную красоту нашей матери природы. Обывательщина часто захватывает в свои сети жителей земли, и они часто не могут выбраться из однообразной рутины жизни. В наше время промышленность и техника развивается стремительными темпами, но мир поэзии, философии, искусства мало кого, к сожалению, волнует. Так вот в своем стихе я хотел показать людям красу звезд, который для меня являются светоносными лучами счастья и добра. Извините меня многоуважаемый Николай Болонский за мою долгую речь. Теперь я прочитаю вам свой стих”
Иван начал читать свой стих с большой любовью к своему творению. Он читал его с душой, которая искренне любит природу и человека, как неотделимую и важную часть природы. Вот собственно его стих:
Вечные странники неба ночного
Радуют множество жителей мира
Яркостью света родного, святого
В круге движений живого эфира.

Звездные лучики ночью холодной
Странствуют в космосе полном загадок
Зная, что в жизни своей превосходной
Им ничего кроме счастья не надо.

Звезды любимые, звезды немые
Дышат свободою милой, прекрасной.
Звезды любимые, звезды немые
Смотрят на землю с любовью страстной

Болонский слушал его очень внимательно. Следил за интонацией его голоса, прислушивался к ритму стиха, смотрел в глаза Ивана, в которых видна была радость и счастье. Болонский понял, что Иван сможет стать хорошим поэтом, если будет трудиться непрестанно. Ведь в нашем мире без приложения усилий, труда добиться своей цели невозможно.
После того как Иван закончил читать свой стих, Болонский сказал:
Мне понравился ваш стих, но чтобы стать настоящим поэтом вы должны еще много трудиться. Я думаю, что вам не стоит бросать писать стихи. Мой друг у вас есть потенциал, и быть может однажды, вы станете великим стихотворцем и прославитесь на веке. Вы добрый человек. Оставайтесь таким на всю жизнь.
Спасибо вам большое. Знайте, что я был и всегда буду поклонником вашего таланта. Еще раз покорно вас благодарю - радостно проговорил Иван
В этот момент радости и счастья молодого поэта в другой комнате зазвонил телефон. Болонский неохотно встал с кресла, и пошел отвечать на телефонный звонок. Иван не слышал о чем он с кем-то говорит, так его это совершенно не интересовала. Он видел перед собой новые стихи, которые он собирался написать в недалеком будущем. Иван пребывал в состоянии, которое знакомо лишь творческим личностям с очень тонкой, чувственной душой. Для поэта главнее всего это его чувства. Человек без чувств всего лишь черствый сухарь.
Болонский снова вернулся к Ивану и сказал, что к нему едут гости и молодому поэту придется покинуть его. На прощания стройный, кареглазый, красивый деревенский парень обнял его крепко. Еще раз поблагодарил, пожал руку на прощание и отправился в свою привокзальную гостиницу. На улице уже начало темнеть, подул легкий разбойник ветерок, воздушный цари птицы еще летали по небу, природа дышала свежестью и тишиной. На душе Ивана было светло. Болонский не разбил его надежды в пух и прах, а наоборот помог ему приблизиться к своей самой драгоценной мечте стать настоящим певцом природы, добра и красоты, Поэт всегда чувствует свою связь с окружающим миром, он является частью его и поэтому не может не отражать в своих стихах то, что интересует людей своей родной страны и всего земного шара.
Через несколько лет Иван Подушкин стал известным поэтом. Его стихи раскупались не только в России, но и за рубежом. Вся его поэзия проникнута гуманизмом, любовью к природе и таинственному, голубоглазому небу. Он отразил в ней то, что интересует и заботит каждого жителя земли.
Он стал самым настоящим поэтом с чутким сердцем и очень доброй душой. Ивана Подушкина человечество не забудет никогда. Он вечно будет сиять людям своим лучезарным светом доброты. Он стал звездой, которая всегда будет гореть на небосклоне нашей жизни. Его мечта осуществилась. Теперь Иван Подушкин может с гордостью называть себя поэтом.

Ноябрь - последний месяц осени. Пожалуй, он самый дождливый и самый депрессивный для природы. Во всяком случае, в России так. В Тольятти, например, так, где я живу.

Говорят, что все поэты относятся к осени по-особенному, поэты грустят, но при этом могут много писать о дожде, о лужах, о том, что видят, и что перекликается с их нежными душами, которые способны выдать миру красоту в слове.

Я и сам пишу стихи, как многие знают уже. К осени отношусь хорошо: не так жарко, как может быть летом, не так холодно, как бывает в наших самарских краях в январе и феврале. Я не грущу особо в это время года, не хандрю, а всё время повторяю песенку про то, как «у природы нет плохой погоды», поэтому стараюсь не стареть и не гнать лето жизни к своему логическому завершению.

Думаю, это устойчивый общественный стереотип - хандрить по осени, а зимой впадать в спячку, чтобы весной очнуться, согнать с себя весь жир и летом раздеться до возможного приличия (зависит от местности), и - на пляж. Ещё люди любят по лесам бродить, по полям, на курорты ездить. Наконец, есть такое понятие как дачники , которые всегда позитивны, готовы, пока есть тепло, ковыряться в грядках, сидеть под деревом в теньке и сливаться с природой.

Так вот, осень. Ноябрь. До следующего лета ещё далековато, но стихи всё равно пишутся, люди переживают по этому поводу и недовольны осадками и хмурым, как им кажется небом. Гуляя по всемирной паутине Интернет, я, большой любитель поэзии, случайно наткнулся на одного русскоязычного поэта, точнее поэтессу, которая меня заинтересовала. Прочитайте следующее стихотворение, ноябрьское - оно мне показалось очень актуальным.

Светлана Моисеева

Плачет Ноябрь...

Плачет Ноябрь, как бездомная кошка,

С лета живущая в тёмном подвале,

Лапой озябшей скребётся в окошко -

Всё безнадёжно: откроют едва ли...

Глухо задраены рамы тройные,

Шторы как плотно закрытые веки,

И переулки, как миска, пустые...

Как обманулся Ноябрь в человеке!

Золото листьев стелил на дорожки,

Мудро лечил первым снегом усталость -

Гонят теперь. Он бродячею кошкой

Мёрзнет в подвале. Недолго осталось...

И вот моё читательское мнение по стихотворению поэтессы Светланы Моисеевой . Не скажу, что мне не понравилось оно. Не хочу также писать банальные хвалительные комментарии, лучше честно и по-существу. Думаю, автор меня поймёт.

Несколько раз прочёл приведённые выше грустные строки, даже продекламировал их вслух, потому что только так можно услышать музыку поэзии. Представилась мне грязная голодная кошка с табличкой сбоку: «Ноябрь». Она бегает по опустевшему городу, но её никуда не пускают. Вот летом ей было получше: жила себе в тёмном подвале и, видимо, радовалась жизни.

Теперь у неё полная безнадёга, точнее у кота этого по имени Ноябрь. Холодно, голодно, человек не хочет пускать в дом. И кот разочарован людьми, он жестоко обманут. И мёрзнет в подвале. Последняя фраза - как выстрел в висок бедолаге коту: «Недолго осталось...»

Вот такая картина маслом , как говорил Марк Гоцман в телесериале «Ликвидация». Я не против того, что автор скорбит по поводу плохой погоды, я просто не понимаю, зачем это осеннее отчаяние выражать в стихах и делиться им с читателями? Очень зацепила эта мысль. Ведь у поэтов, если даже и печаль в стихах, то она всегда светлая! Может, я что-то и не понимаю, но рассуждаю сейчас не как поэт, но как простой читатель, который пришёл к колодцу напиться в жару, а поднял в ведре протухшую воду.

Последнее четверостишие меня особенно «порадовало». Одни вопросы... Ну, во-первых, словосочетание «золото листьев», оно настолько часто встречается в стихах у всех кому не лень (а ведь кто-то когда-то его сочинил, интересно кто?), что здесь, мне кажется, можно было придумать что-нибудь своё, оригинальное.

И это ладно ещё, это не так страшно, как и использование классической рифмы «кошка - окошко». Фраза «Мудро лечил первым снегом усталость» - совсем сбила с толку: что автор имеет в виду? Кот-ноябрь мудро первым снегом лечит усталость человека, а тот его гонит с порога. Эх, действительно грустно…

Ну, ничего. Главное, ребята сердцем не стареть. Просто вот задели стихи эти за живое. Ноябрь всё-таки, скоро зима. Кошек после прочтения стало ещё жальче. У нас во дворе одна пожилая женщина, видимо очень одинокая, по утрам и вечерам прикармливает бездомных кошек, они к ней сбегаются с радостными визгами и рычанием, завидя тяжёлую походку ещё издали.

Александр Тененбаум

​В результате реформы образования мы потеряли некую фундаментальность, считает член ученого совета НИУ ВШЭ, глава Школы востоковедения Алексей Маслов.

Двухуровневая система образования максимально заточена под рынок. Но есть вещи, которые нельзя продать сразу. Великобритании, Германии, Франции в рамках Болонского процесса удалось сохранить баланс между фундаментальным и прикладным, нам - нет.

- Алексей Александрович, Россия присоединилась к Болонскому процессу, чтобы вписаться в мировое образовательное пространство. Насколько у нас это получилось?

Начать нужно с того, что вписывались мы не в международное пространство вообще, а именно в европейское, потому что есть и гигантское азиатское пространство - очень неравномерное, есть американское. На тот момент для нас было очень важно европейское.

Что мы получили? Во-первых, транспарентную систему образования. Теоретически, наши студенты могли начинать обучение в России, а доучиваться в любой из стран Европы.

- Но на практике это уже есть?

Конечно. Например, многие наши студенты, получив звание бакалавра, едут в зарубежную магистратуру. Если бы не двухуровневая система, было бы не совсем понятно, что делать со странным пятилетним образованием, которое в эту канву не очень вписывается.

Во-вторых, многие университеты получили возможности двойных дипломов, и реализуют ее довольно активно по принципу: "2 + 2" (два года обучения в России, два - в зарубежном вузе - для бакалавриата) или "1 + 1" - для магистратуры.

Немало способствует интеграции введение кредитных единиц. Их можно получить практически в любом университете мира, и они будут зачтены в рамках российского диплома. И наоборот. Таким образом, мы получили возможность привлекать иностранных студентов. Например, у меня на занятиях сидят студенты, которые приехали из Европы на один семестр, или даже на один курс - лично на мой. Они получают соответствующие кредиты (мой курс стоит четыре кредита), получают соответствующую справку, и это им засчитывается в рамках их диплома.

Нам пришлось приводить в порядок наши программы, чтобы они соответствовали мировым стандартам. Перейдя на Болонскую систему, мы начали соответствовать основным мировым тенденциям. Например, Китай, не являясь формально частью Болонской системы, обучает по принципу "4 + 2" или "3 + 1", то есть, три года - бакалавр, один год - магистр. Точно такая же система действует в Гонгконге, где формально нет Болонской системы, но есть двухступенчатая высшая школа. Сегодня, благодаря кредитам, мы можем засчитывать дипломы не только европейские, но, например, китайские, японские, гонгконгские.

- Скептики говорят, что теоретически возможность появилась, но у них бакалавриат - три года, а у нас - четыре. И что приезжает к нам иностранный бакалавр, а взять его в магистратуру мы не можем. Насколько критичны такие шероховатости?

Россия почему-то уверовала в жесткость болонского стандарта, но никакой жесткости нет. В одной и той же стране может встречаться бакалавриат сроком и три, и четыре года - в зависимости от необходимого уровня подготовки. У нас все жестко: "4 + 2".

Нужно понимать, что в рамках одного стандарта, одного этого болонского соглашения, действует множество подсистем. Например, в Германии мы имеем классическую систему "4 + 2", а на Мальте, которая совсем близко от Германии, - "3 + 1". Потому что, в силу исторических условий, она связана с некогда сформировавшимися британскими стандартами. При этом в той же самой Мальте на ряде специальностей все же действует формат "4 + 2".

То есть, не нужно жестко соответствовать. Если ученый совет или методическая комиссия считают, что нужно увеличить срок обучения или, напротив, уменьшить, нужно это делать. Должна быть вариативность. К примеру, ВШЭ со следующего года будет готовить востоковедов по пятилетнему бакалаврскому стандарту.

Приведу другой пример. В Китае долгое время существовала система "4 + 2", но оказалось, что люди не хотят так долго учиться в университете, хотят сразу идти работать. Тогда появилась еще одна ступень высшего образования - специалист, 3 года. Для некоторых специальностей 4 года, действительно, слишком много, поэтому они ввели три, и нормально с этим живут. К слову, после трех лет люди могут ехать доучиваться в Англию или во Францию - в магистратуру.

- И все же, насколько распространена у нас эта практика не в масштабе отдельно взятой Вышки, а в масштабах страны? Как часто наши студенты едут учиться в Европу? Приезжают ли к нам?

Если мы берем только включенное образование, когда человек, скажем, учится три года в России, а на четвертый год едет в Англию, - оно, к сожалению, у нас не очень развито. Есть объективные причины. Во-первых, в России пока не так много менеджеров образовательного процесса, которые могут точно и хорошо договориться с зарубежными университетами. Это лежит на плечах студентов, которые иногда договариваются, иногда - нет. Во-вторых, у нас нет достаточного количества менеджеров учебных процессов, которые согласовывали бы оценки. Редко встречается, чтобы программы целиком совпадали. Например, курс макроэкономики и курс институциональной экономики могут заменить друг друга или нет? Ведь формально это разные курсы, и соотнести их - особое мастерство. У нас не так много людей, которые могут этим заниматься.

Помимо всего прочего, нужно понимать, что обучение за рубежом - не прогулка. Как правило, в европейских вузах жесткие требования. Многие российские студенты с ними не знакомы. Они рассчитывают просто съездить отдохнуть, что-то послушать, и нередко возвращаются раньше времени.

Сейчас довольно широко практикуются такие инклюзивные поездки в Китай, где очень мало требуют от студентов. При этом страны, где все довольно жестко, например, Великобритания, где, к тому же, нужно платить за это, не слишком популярны.

Есть смысл ехать в другую страну в первую очередь на те курсы, которые по каким-то причинам в России хуже представлены. И наоборот. Например, я читаю курс "Россия в Азии". Очевидно, что в России он читается лучше, чем в любой другой стране. То есть, чаще всего в страну едут на конкретного преподавателя или курс. Но дело в том, что у нас где-то на подкорке заложено, что образование - это абсолютно бесплатная вещь. Платить за месяц или за полгода образования в другой стране многие не готовы даже не столько финансово, сколько психологически.

Кроме того, люди, которые обучались не только в России, но и в других странах мира, почти не имеют конкурентных преимуществ на российском рынке. Тогда возникает вопрос: зачем тратить деньги и время на поездку в Германию, если это вряд ли добавит конкурентоспособности. В то же время в Великобритании или Франции такие вещи ценятся довольно высоко, и играют роль как при устройстве на работу, так и при поступлении из бакалавриата в магистратуру.

- Есть ли какие-то цифры: как много студентов сегодня пользуются возможностями, которые дал Болонский процесс?

Все зависит от специальности и от университета. Больше всего ездят востоковеды: 40-50% студентов выезжают за рубеж на год. Почти постоянно студенты ездят на короткие сроки: месяц, полгода. Довольно широко распространены такие поездки для международных отношений, и вообще для гуманитарных специальностей. Чуть меньше мобильны науки социального плана, например, экономика. И совсем мало выезжают представители научно-технического сектора.

- С чем это связано?

Возможно, закрытость технических наук досталась нам со времен Советского Союза. Но есть исключения. Некоторые российские вузы стимулируют студентов на международные вылазки. Это ВШЭ, из технических - Бауманка и МИСиС. Но за пределами Москвы и Питера только 10% студентов, а то и меньше, получают возможность инклюзивного образования. Дело в том, что процесс этот обоюдный, однако Россия сама крайне мало приглашает иностранных студентов, если речь идет не о столичных университетах. У нас есть блестящие вузы с высоким уровнем подготовки и инфраструктуры, о которых, к сожалению, в мире не знают - Дальневосточный федеральный университет, Сибирский федеральный университет . Они, на мой взгляд, недооценены мировыми рынками, поэтому система обмена студентами там не работает.

- Насколько открытость образовательного пространства сказалась на утечке мозгов?

Сказалась. В последние годы количество студентов, которые уехали учиться за границу и остались там, выросло на 10-15%. Мы должны понимать, что человек, который едет учиться за рубеж, в дальнейшем рассчитывает найти себе более перспективную работу. И вопрос утечки мозгов - не про открытость образования, а скорее про привлекательность рынка труда.

- Из нашего с вами разговора можно сделать вывод, что кое-что в плане интеграции в международную систему образования у нас получилось. Теперь давайте поговорим о том, какой ценой?

На мой взгляд, в результате реформы образования мы потеряли некую фундаментальность. В целом, двухуровневая система образования настроена на максимальную подстройку под рынок, что очень правильно. Так человеку проще получить хорошую работу. Но есть вещи, которые нельзя продать сразу - все, что связано с фундаментальной математикой, физикой, и вообще, точными науками, с изучением филологии или истории. Сохранить баланс между фундаментальными и прикладными науками сложно, но есть страны, которые в рамках Болонского процесса удачно с этим справились: Великобритания, Германия, Франция. Что касается России, у нас появились облегченные требования, и фундаментальность мы потеряли.

Во время реформы в некоторых университетах переход с пятилетки на систему "4 + 2" проходил механически. По сути, на первых порах реформы это была советская система образования, которую просто распилили на две части. То есть - брали и "отрезали" от программы первые четыре года, что для устойчивой системы подготовки по целому ряду наук, особенно технических, было невозможно. Сейчас Минобр исправляет ошибки, принимаются новые стандарты "3++". Но мы должны понимать, что на начальном этапе по этим стандартам обучались сотни тысяч людей, и кто-то, конечно, остался недоучен.

- Мы говорим о реформе образования как о Болонском процессе, но ведь ЕГЭ - тоже часть этой реформы. Часто критика обрушивается именно на нее. Говорят, за границей все получилось, а у нас - нет. Что мы сделали не так?

Давайте посчитаем, как давно ЕГЭ введен за рубежом! Во многих странах система действует десятилетия, там давно успели набить свои шишки. Когда на Тайване начинался этот процесс, там, по сути, были такие же перекосы. Хотя, Европа, конечно, подходила к ЕГЭ очень плавно.

Еще один момент, за который критикуют ЕГЭ - натаскивание вместо обучения. На самом деле, такая практика есть во многих странах, только она вынесена в отдельный пласт. Например, в Китае, если ребенок хочет поступить в университет, он учится 11 классов, если нет - 10. В Англии тоже есть нечто похожее - так называемый уровень "А", в рамках которого школьников готовят к такому экзамену. Когда же мы говорим о том, что детей просто тренируют отвечать на вопросы, это скорее недостаток подготовки учителей, а не ЕГЭ.

Наконец, посмотрите, как изменились вопросы экзамена, как усовершенствовалась система. Я, впрочем, уверен, что можно было бы избежать всех этих недостатков. Просто в то время система была отдана на откуп нескольким группам, которые буквально на коленке что-то слепили. Сейчас идет ее корректировка. Из-за масштабов нашей страны я не вижу никакого иного пути, кроме как оттачивать ЕГЭ до совершенства.

- Очевидно, в Минобре тоже приходят к этому. В ведомстве готовы вернуть специалитет по ряду направлений подготовки, о чем заявила министр Ольга Васильева. Те же метаморфозы происходят с ЕГЭ: уход от тестов, возвращение сочинений, устного экзамена по ряду предметов. Все это - попытка откатиться назад?

Сейчас, я так понимаю, об отмене сложившейся системы речи не идет. Нужно развиваться в существующих рамках.

В России система образования, в отличие от западной, всегда была очень "зарегулирована". Раз кто-то сказал "4 + 2", то никак иначе быть не может. Однако сейчас идет переход на более гибкие позиции. И именно это в конечном счете даст результат.

- Вот эта гибкость, о которой вы говорите, откуда берется?

У нас есть группа университетов - это федеральных вузы и НИИ, которые могут самостоятельно определять стандарты обучения для своих студентов. Это распространяется, в том числе, на МГУ и СПбГУ. Кроме того, большую гибкость имеют федеральные вузы, которые могут принимать свои внутренние стандарты. Для всех остальных есть единый образовательный стандарт. Он разрабатывается учебно-методическими объединениями, которые работают в тесном контакте с Минобром. По традиции, все госстандарты у нас должны быть "причесаны" под единый объем часов, кредитов. Но чем дальше, тем меньше в этих стандартах прописывается обязательного. Например, раньше все курсы прописывались от и до, теперь же появилось много вариативных - по выбору университета. И, кроме того, прописываются уже не названия курсов, а направления подготовки, в рамках которых эти курсы читаются.

С формальной точки зрения сейчас уже все отработано. Нужно заниматься именно контентом образования, постепенно восстанавливать научные школы, причем, не обязательно это должна быть математика или физика. Не нужно измерять образование только нынешними потребностями рынка. Важно понимать, что человек, который приходит к вам учиться, выйдет через пять, шесть, а то и восемь лет, а за это время многое может измениться.

Кроме того, я считаю, что нужно отказаться от совершенно бессмысленной гонки за международными рейтингами, публикациями в Web of Science и Scopus. Она лишь изматывает университеты, при этом совершенно не отражает реального положения в науке. Правильнее было бы стимулировать создание совместных российско-зарубежных исследований, совместных журналов, в которых Россия играла бы важную роль. Это и будет та самая интеграция, к которой мы стремимся.

Анна Семенец